![Мунире Аблязова, 1936 года рождения: "Жили мы в Черноморском районе, село Чокрак. Мама и четверо детей, а отца в 37 году забрали, он грамотный был, председатель колхоза, поддерживал местного муллу, а это запрещено было. В один день пришел участковый, говорит: «Вас на совещание приглашают». Больше я папу не видела.Ночью 18 мая пришли русские солдаты. Дали 15 минут на сборы. Нам солдаты хорошие попались, помогли вытряхнуть вату из матраса и закинуть туда пшеницу, одежду и миски-чашки. Привезли на вокзал, погрузили в вагоны для скота, разделенные на два этажа. В поезде была духота и всего одно окошечко, я высовывалась в него, чтоб подышать. У меня молочные зубы тогда выпали, я их в это окно выбросила и говорю: «На тебе костяные зубы, дай мне золотые».Когда поезд останавливался, люди выбегали из поезда, собирали хворост, пытались что-то приготовить. Поезд загудит, все хватают посуду и бегут. На одной из станций вода горячая с паровоза лилась, мама нас с сестренкой под воду поставила, искупала. Через 22 дня добрались до Узбекистана, там нас раскидали по кишлакам, ни языков не знаем, ни людей. Они сначала думали, что мы с рогами, боялись нас, а мы — их. Какие были слезы, когда Сталин умер, весь город его хоронил, мы со всеми плакали, венки несли, ведь вождь наш умер, думали — мир рухнул.Мама по дому ужасно скучала. В 1965 году я приехала в Крым, навестила нашу деревню и первым делом маме взяла землю, привезла ей в Узбекистан. Она плачет, землю взяла, целует, будто умывается землей этой.В 1989 году мы вернулись в Крым, над нами издевались, прописку не давали, дома покупать не позволяли. Люди месяцами у горисполкома стояли, но дело не двигалось. Тогда мы все вместе пришли на пустое поле, где сейчас наши дома стоят, поставили палатки, с августа по ноябрь в них жили. Когда стало холодно, пришли в горисполком и там 15 дней жили. Нам говорят: «Покиньте здание, а не то взорвем вместе с вами его». Участковый приходил, выбрал четверых парней из молодежи и велел за ним идти для переговоров. Я вскочила: «Ни в коем случае! У меня отец так же насовсем ушел, вы дадите гарантию, что эти дети вернутся? Только все вместе пойдем!» Я писала письма, ходила на радиоузел, говорила, что мы домой вернулись, а жить негде. Но нам удалось добиться своего.]()
Мунире Аблязова, 1936 года рождения: "Жили мы в Черноморском районе, село Чокрак. Мама и четверо детей, а отца в 37 году забрали, он грамотный был, председатель колхоза, поддерживал местного муллу, а это запрещено было. В один день пришел участковый, говорит: «Вас на совещание приглашают». Больше я папу не видела.Ночью 18 мая пришли русские солдаты. Дали 15 минут на сборы. Нам солдаты хорошие попались, помогли вытряхнуть вату из матраса и закинуть туда пшеницу, одежду и миски-чашки. Привезли на вокзал, погрузили в вагоны для скота, разделенные на два этажа. В поезде была духота и всего одно окошечко, я высовывалась в него, чтоб подышать. У меня молочные зубы тогда выпали, я их в это окно выбросила и говорю: «На тебе костяные зубы, дай мне золотые».Когда поезд останавливался, люди выбегали из поезда, собирали хворост, пытались что-то приготовить. Поезд загудит, все хватают посуду и бегут. На одной из станций вода горячая с паровоза лилась, мама нас с сестренкой под воду поставила, искупала. Через 22 дня добрались до Узбекистана, там нас раскидали по кишлакам, ни языков не знаем, ни людей. Они сначала думали, что мы с рогами, боялись нас, а мы — их. Какие были слезы, когда Сталин умер, весь город его хоронил, мы со всеми плакали, венки несли, ведь вождь наш умер, думали — мир рухнул.Мама по дому ужасно скучала. В 1965 году я приехала в Крым, навестила нашу деревню и первым делом маме взяла землю, привезла ей в Узбекистан. Она плачет, землю взяла, целует, будто умывается землей этой.В 1989 году мы вернулись в Крым, над нами издевались, прописку не давали, дома покупать не позволяли. Люди месяцами у горисполкома стояли, но дело не двигалось. Тогда мы все вместе пришли на пустое поле, где сейчас наши дома стоят, поставили палатки, с августа по ноябрь в них жили. Когда стало холодно, пришли в горисполком и там 15 дней жили. Нам говорят: «Покиньте здание, а не то взорвем вместе с вами его». Участковый приходил, выбрал четверых парней из молодежи и велел за ним идти для переговоров. Я вскочила: «Ни в коем случае! У меня отец так же насовсем ушел, вы дадите гарантию, что эти дети вернутся? Только все вместе пойдем!» Я писала письма, ходила на радиоузел, говорила, что мы домой вернулись, а жить негде. Но нам удалось добиться своего.